![]() |
Фото из альбома "Мурманск в старых фотографиях" |
Есть в нашем литературном музее авторский текст выступления писателя Николая Блинова «Этого забывать нельзя». Оно о Мурманске в первые месяцы войны. Автор приводит отрывки из своих записных книжек военных лет.
Итак, Мурманск, 1941 год.
Итак, Мурманск, 1941 год.
***
«…Первая бомбежка 13 августа. Бомбы на Судоверфь, Рыбный порт, Торговый порт. Город не тронули, наверное, думают захватить в целости и сохранности. Но в Мурманске стало страшно жить и работать.
![]() |
Фото из альбома "Мурманск в старых фотографиях" |
…Сегодня Люба, сестра операционная, рассказала о пленных военных летчиках: «Один, с железным крестом, тонкогубый, гордый, только ноздрями шевелит при перевязках. Хирург Василий Александрович к нему подошел при обходе с самокруткой - «козьей ножкой» в зубах, а он: «Теперь понятно, почему нас так кормят, если герр доктор курит такие сигареты». Другой – совсем мальчишка. Хирург его спросил: «Зачем по поезду пассажирскому стреляли? Ведь там женщины и дети, эвакуированные из Мурманска, там люди». Он ему: «Нам не нужны люди, нам нужно жизненное пространство!»
***
…Николаю Ивановичу позвонили из больницы после
обеда. В морге он опознал труп сына по белобрысому чубу, прилипшему на пустую
глазницу бывшего голубого глаза. Мы продолжали работать.
![]() |
Фото Е.Халдея |
***
…Между
горящими домами мы увидели молодую маму. Она прижимала к груди дочку, от
которой осталась только половиночка…
***
…Война, как
сумасшедший с бритвой над колыбелью спящего ребенка…
***
…Вместо
домов, улиц, играющих детей какие-то столбики, груды кирпича, головешек, пыли.
Голубое закатное небо сквозь дыры закопченных стен домов без крыш.
Мы смеялись и плакали. Кончилась
война! Неужели еще такое будет? Люди, что
не сошли с ума! Дайте ваши руки! Этого допустить нельзя!
В повести «Люди
под палубой» Николай Блинов тоже возвращается к событиям первых месяцев войны.
Однажды,
когда город, как щитом закрылся низкими облаками, друзья собрались вместе.
- Пленных
немцев, летчиков раненых , вчера привезли, - тихо сказала Рая.
![]() |
Фото из семейного архива Л.В. Хрусталёвой |
- Интересно!
– Чурса подвинулся вместе со стулом к жене Андрея. – Как они?
Все
притихли, насторожились.
- В
отдельную палату их положили. Один тонконосый, гордый, при перевязках только
губы поджимает, ноздрями шевелит.
Сегодня во время обхода Василь Саныч к нему с махорочной самокруткой во рту подошел, а немец ему говорит: «Если герр доктор курит такие сигары – понятно, почему нас так кормят». Василь Саныч потом нам перевел.
- Во гад!
Ещё насмехается, - буркнул Чурса.
- Плохо
кормят? – спросил Василий.
- Нормально.
Как своих, так и немцев. – Рая вздохнула жалостно. - Другой
молоденький, совсем мальчик. Василь
Саныч его спросил, зачем по пассажирскому поезду стрелял, там же люди – женщины,
дети. А он: «Нам не нужны люди, нам нужно жизненное пространство…»
- О,
сволочь! Какая сволочь! – застонал Никита, схватился за голову, раскачиваясь,
как от зубной боли.
- А
тонконосый сказал: « Хох! Дойчланд юбер аллес!» Потом, когда на стл положили,
он Василь Саныча за руки хватал, резиновые перчатки целовал: что хотите
расскажу, кричит, что хотите сделаю,
только оставьте меня мужчиной! Его в мошонку ранило. У него невеста в Гамбурге.
![]() |
Фото из семейного архива Л.В. Хрусталёвой |
- Не
научились ещё мы их ненавидеть! – Андрей чиркнул спичку, сломал её и потянулся
прикуривать от трубки Василия.
Спасибо!
ОтветитьУдалить